ПОЛЬША: МАРШРУТ К ЕВРОПЕЙСКИМ ЭМИГРАНТАМ

ЛОНДОН Я вылетал в Краков из Лондона, где мне довелось жить последний год, и поэтому ожидал увидеть Польшу пустынной. В столице Британии работает и растит детей больше миллиона поляков, а сколько их по всему Альбиону вообще казать сложно. Добавьте к этому поляков в Австралии, Америке и Германии, и на их европейскую родину останутся крохи. По дороге в аэропорт Гатвик мы решили, что уже побывали в стране назначения. На платформу, где мы ждали поезд, высыпала толпа пьяных поляков, которые после счёта не в их пользу в матче с Германией орали, как и ожидалось, «польска» и «курва». Но после двухчасового перелета все оказалось по-другому... Читать далее | More КРАКОВ На паспортном контроле пограничник заговорил со мной по-русски и, нащупав наконец британскую визу, объяснил, что был в Бирмингеме, но в Британии ему не нравится, и вот он снова тут [в Кракове]. Еще бы. Зеленые бульвары Кракова нагреваются солнцем, на углу каждой улицы продают крендели, звенят трамваи — и везде на удивление многолюдно. При том в основном это студенты: очень красивые польки лет двадцати и ребята того же возраста с конспектами и шпаргалками. Кажется, что средний возраст краковского населения не превышает тридцати лет, а пожилые люди — только из числа туристов. Это объяснимо, ведь Краков известен как центр образования еще со средних веков, здесь расположены гуманитарный и политехнический университеты. Польско ядло В первый же час по мы попали в настоящую местную забегаловку — «Смак Бар» — где ни на каких кроме польского языках не изъясняются, но методом пальцевого тыка в меню все можно заказать минуты за две. Местное пиво «Живец» стоит 50 рублей, а блюда — около 100, но не больше. Цена определяет размер: тарелки оказались небольшими и не очень нагруженными по меркам остальных заведений, но гораздо значительнее нанопорций из московских «Дров». Стандартный набор во всех кафе примерно таков: бигус — солянка на немецкий манер, из жареной подквашенной капусты, блины со сметаной, борщ и здоровая мясная крокета со сладким сиропом. В более серьезном заведении под названием «Польское ядло» я поразил своего греческого друга верностью выбора блюд. Пока остывало пиво нам принесли два куска хлеба на деревянной тарелке, смалец и здоровенный нож чтобы его намазывать. На закуску была молодая картошка с зеленью и холодным кефиром в глиняном горшке, а затем мой знающий в мясе товарищ боролся с черной жареной колбасой (органолептическим методом установлено, что угрожающий цвет этому истинно краковскому блюду придает черный молотый перец). Бой он не выдержал. За это время я победил поджаренную свиную ножку, и задним числом понял, что мы обожрались на 360-380 рублей с носа. Буду очень рад, если читатели из городов России расскажут, чего стоит поесть в ресторане в их городе. (В Лондоне на эти деньги с трудом можно подавиться треугольным бутербродом и кофеем в картонном стакане). Достопримечательности Главная площадь Кракова — самое ухоженное и красивое, подлинно красивое место в городе. Здесь находится главный собор ЧЧЧЧЧ века с ассиметричными башнями на фасаде, крытые торговые ряды (продают остроумные игрушки из дерева, шахматы из дерева, сорочки, теплые тапочки, еще я заметил кожаные плетки), по-немецки опрятные кафе под зонтиками. Особую часть города составляет Кашмирец — еврейское гетто. О жизни этого района с мощеными улицами рассказывают многочисленные таблички, но в настоящем очень трудно понять прежний быт: о прошлом напоминают только надписи на иврите и синагога. Сейчас здесь много ресторанчиков, дэнс-клубов и небольшой рынок, где до поздна жарят сосиски а местные покупают котлеты из окна киоска. Через две улицы от синагоги стоит средневековый католический собор, а обозначенный на карте «еврейский маршрут» почти повторяет «маршрут польских святых». За пределами старого города фасады домов темные и обшарпанные, и пестреют вывесками магазинов всех сортов — от колготок до водяных фильтров, впрочем, очень по-российски. За Вислой начинается индустриальный район, одна из главных достопримечательностей которого — бывшая фабрика эмалей, принадлежавшая Шиндлеру, а главный промышленный объект — металлургический комбинат. Вот туда-то мы и отправились — смотреть на польскую полиграфию. Национализм В типографии Лиепо я обнаружил: склад финской бумаги (из вырубленных карельских лесов), пару паллет еще не сфальцованных конвертов британской Royal Mail и отпечатанный тираж журнал «Мини» на русском, редакция и красотки из Астаны. Однако на вопрос моего однокурсника из Афин, есть ли у них клиенты из других стран, менеджер типографии отрезал: «Нет. Только Польша». Другое проявление: взяв с лотка журнал типа Polytika — вроде российской версии «Newsweek» ¬— наша весьма интернациональная группа не нашла ни одной статьи о Штатах, ЮКей или Китае. Только Польша. Только красно—белые тона. В Кракове развивается культура, ориентированная на европейские ценности, но имеющая отчетливый южнославянский оттенок. Запад здесь переосмысливается, а восточное (русское) влияние в основном через усилие отвергается. Свидетельством тому была новая фотогалерея, очень похожая на тот московский Дом фотографии, каким я его помню 8 лет назад: пустые залы с парой необычных фотографий, книги по предмету на полках, скрипучие деревянные лестницы. Организовали фотогалерею Камелот молодые люди лет 30и, и у них большое будущее. Один их рассказ о варшавской фотовыставке сопровождался комментариями типа «а эта высотка напоминает нам о ненавистном польскому народу коммунизме», и ничего говорить про успешную историю нашего Дома фотографии я не стал. *** Мы сели в поезд, точно такой же как наши поезда дальнего следования, только спальные полки сняты и все купе сидячие. Дымят мои попутчики—студенты. Впереди Варшава. ВАРШАВА По первому впечатлению Варшава похожа на подмосковный город, в центр которого перетащили одну из сталинских высоток. При более пристальном осмотре, на который вполне хватит двух дней, можно увидеть более своеобразные слои в урбанистическом ликёре этого города. Жутковатый герб Варшавы «Русалка с мечом» объединяет остатки средневекового города на рижско-пражский манер, центр, возведённый в эпоху совка на месте выбомбленных немцами кварталов, и сорокаэтажные коробки капиталистической современности. От СССР Дворец культуры и науки — так называется высотка в центре города, уже упомянутая выше,— вызывает у местных одновременно и ненависть и любовь. Поляки не преминут сказать, что при постройке сталинского небоскреба погибло много людей, всячески потешаются над ней в фотоколлажах. И в то же время Дворец неизменно присутствует на всех фотографиях, открытках, путеводителях и логотипах так или иначе связанных с жизнью города. В отличие от безликих полированных брикетов высотой в 40 этажей типа отеля Мариотт, она по—прежнему остается главной изюминкой города. Дворец науки кто—то выкупил во время местных переделов, сейчас она запущена, а её подножье окружает совершенно московский парк со скамейками и бомжами. От феодалов История Старого города Варшавы восходит к XIV веку. Его основу составляет брусчатая площадь, над центром которой парит статуя короля Сигизмунда, объединителя Польши, а также католические соборы с неизбежными полотнами метров двадцать на двадцать, изображающими Иоанна Павла Второго. Одна из главных достопримечательностей старого города — церковь, в которой был похоронен Шопен. Мы оказались в Старом городе в субботу 14 июня — этот день на Западе называется Wedding Saturday, Брачная Суббота (кстати, упоминается в тексте хита Эрика Клэптона «I just called to say I love you»). Семья имеет большой вес в жизни польских католиков: свадеб было много и они проходили с большой помпой. Возле каждой церкви было человек по триста гостей, а молодоженов возили на антикварных автомобилях и в каретах. Нижняя часть Старого города тоже кишела народом: университеты и институты проводили «ярмарку науки» в парке на берегу Вислы. Тут можно было найти всё из курса занимательной физики: самодельный гироскоп, опыты с молнией из конденсатора, мини—модели авиатехники. Институт современной истории устроил раздачу полевой каши на имитированном расчёте артиллеристов Красной Армии, а специалисты по древней истории реконструировали шатёр гончара из IX века. *** В целом качество жизни в Польше превзошло мои ожидания. Сейчас сложно понять, почему так много поляков эмигрировало в чужие им страны по всему свету. Наверное, как и всех эмигрантов, их вела бесконечная жажда нового и надежда на лучшее. Впрочем, многие из них возвращаются назад. Дмитрий Артюхов